С.С. Урусов – храмоздатель Спасского храма села Спасс-Торбеево

3 августа 1827 г. в семье ярославского сенатора Семёна Никитича Урусова (1785–1857), происходившего из древнего княжеского рода Урусовых, имевшего татарские корни¹, и красавицы-датчанки Анны Ивановны (1788–1848), дочери архитектора Иоганна фон Маркшиц, родился мальчик Сергей. В раннем детстве вместе со своим младшим братом Дмитрием (1830–1903) он был отдан в Петербургский 1-й кадетский корпус, блестяще окончил его и был выпущен офицером в гвардию.
Уже в кадетском корпусе основным достижением Сергея Урусова было овладение стратегией и тактикой игры в шахматы. Молодой человек фанатично изучал труды и партии ведущих шахматистов Российской империи, всеми силами добивался встречи с «командующими чёрно-белых армий» в неформальной обстановке, с тем только, чтобы заманить их «сыграть партейку-другую». И со временем Сергей Урусов стал побеждать. Более того, инициированные Урусовым шахматные баталии перестали носить случайный характер. Он, что называется, вышел на уровень – сыгранные им партии нередко завершались блестящими комбинационными финалами, их печатали в иностранных шахматных журналах, ими восхищались специалисты².
Желание юного кадета заниматься исключительно шахматами сильно разочаровало его отца, мечтавшего о военной карьере для сына. Известно, что после окончания кадетского корпуса молодой Урусов недолго прослужил в конной гвардии и уже в 1852 г. вышел в отставку в чине ротмистра³.

Молодой Урусов по воспоминаниям современников был «видным молодым человеком», причём в прямом смысле этого слова. Он был очень высокого роста (около 195 см), что не мешало ему носить сапоги с каблуками. Был хорошо сложен и красив, с выражением большого добродушия, даже кротости и невозмутимости. У него был замечательный голос, баритон; он играл на фортепьяно и особенно хорошо на виолончели, которую возил с собою. Он любил детей и животных; с собаками разговаривал и утверждал, что они его понимают. В то же время, что было свойственно всему роду Урусовых⁴, Сергей Семёнович по характеру был прямой, решительный, импульсивный, бесстрашный, вспыльчивый, гордый, своеобразный и крайне самолюбивый. Иногда на него находили минуты почти несдерживаемого гнева, часто страдал от ущемлённого самолюбия. Например, он долго не мог забыть и мучился тем, что его товарищ Обручев кончил курс кадетского корпуса первым, а он – только вторым, или что первым шахматным игроком в России считался Петров, а он – только вторым, что его труды по математике не были оценены. За свой характер и своеобразие в речах Урусов вскоре прослыл чудаком не только в светском обществе, но даже среди родных⁵.
Его чудачества, однако, не столько отталкивали прекрасный женский пол, сколько, наоборот, вызывали интерес. Умение быть обходительным в обществе привело к его скорейшей женитьбе. В 1852 г. он женится на Татьяне Афанасьевне Нестеровой (1829–1881) и, оставив отчий дом младшему брату, переезжает жить в имение жены Торбеево-Спасское⁶.
Татьяна Афанасьевна происходила из древнего рода Нестеровых-Гончаровых, владевших обширными землями в Зарайском, Саратовском, Шацком, Московском и других уездах⁷, и в том числе и деревней Спасское-Торбеево, что близ Троице-Сергиевой лавры⁸.
Отец Татьяны Афанасьевы – подполковник Афанасий Александрович Нестеров (1763–1832) был женат на дочери московского купца Николая Николаевича Беккера – Елизавете Николаевне Беккер (1801–1832). Девочки⁹ рано осиротели и воспитывались родственниками, живя до замужества в имении в Камшиловке. Вскоре после замужества сестры Татьяна и Александра (1828–1893), вышедшая замуж за Матвея Александровича Богданова, продали имение в Камшиловке, перебравшись одна в Торбеево-Спасское, другая – в село Козловка Зарайского уезда (?). Сёстры были чрезвычайно дружны, что возможно и обусловило довольно частые визиты князя Сергея Семёновича Урусова в Зарайск после смерти дочери и жены¹⁰.
Сергей Семёнович обожал свое жену, которая была небольшого роста, тихая и скромная, в домашнем обиходе называя им ласково «Темир». Из-за разницы в росте они смотрелись странно, говорили, что и образ жизни их был совершенно разный, – Сергей Семенович всегда вставал очень рано, в четыре или пять часов утра, а его жена обыкновенно ложилась спать поздно, после двенадцати. Однако данные различия не мешали их совместному счастью.
Через год после свадьбы у молодой супружеской четы родилась дочь Лидия (1853–1869), которую Сергей Семёнович обожал. Девочка пошла в род Урусовых, была довольного высокого роста, узкогрудая, но не отличалась особым здоровьем и, заболев туберкулёзом, умерла шестнадцати лет от роду.

Безоблачная жизнь молодой четы была нарушена начавшейся 13 сентября 1854 г. осадой союзными войсками Севастополя. Князь Сергей Семёнович Урусов возвращается в армию и в чине майора прибывает в Севастополь. По воспоминаниям В.И. Барятинского, он прибыл в Севастополь вскоре после Инкерманского сражения с намерением участвовать в защите с гарнизоном, находящимся в городе. Урусов был прикомандирован к Камчатскому пехотному полку, понёсшему страшные потери, и поступил прямо на 4-й бастион, – один из самых неспокойных из-за постоянного обстрела французами.
Жил Урусов, как и большинство офицеров, на яхте, стоящей на рейде на Северной стороне Севастополя. «Туда не долетали вражеские снаряды, хотя однажды Урусов все же подвергся опасности, когда вместе с князем Паскевичем находился на яхте во время урагана 5 ноября 1854 г.»¹¹ . К слову сказать, его отчаянный характер полностью соответствовал распространённой в то время в Севастополе солдатской пословице «Смелого пуля боится!»¹² , так как в первые несколько месяцев пребывания в Севастополе Урусов ходил постоянно в гусарской форме, синей с золотым шитьём, и представлял собою видную мишень для неприятельских стрелков.
В свободное от службы время он часто навещал своих знакомых и не забывал об игре в шахматы. Кстати сказать, своё увлечение братья Сергей и Дмитрий постоянно развивали. Современники даже признавали, что Дмитрий являлся самым сильным шахматистом Петербурга, Сергей – Москвы. Увлечение шахматами заметно выделяло Урусова на войне. Известен случай, как однажды во время артиллерийского обстрела Урусов умудрился сыграть целых три партии в шахматы, причём не глядя на доску.
Из воспоминаний флаг-офицера адмирала В.А. Корнилова князя В.И. Барятинского: «Все следили с напряжённым вниманием за игрою, была мёртвая тишина, слышны были только голоса тех, которые объявляли о ходах той или другой стороны. Надобно заметить, что во всё это время присутствующие подвергались довольно большой опасности, потому что конгревовы ракеты, пускаемые с английских батарей на Инкерманских высотах, направлялись каждый вечер на пункт, где мы находились... Несмотря на сильные сотрясения, с треском и шумом от этих ракет, Урусов продолжал невозмутимую свою тройную игру, прихлёбывая при сем по глотку из стакана чая... Состязание кончилось далеко за полночь. Урусов выиграл две партии, один из его соперников — одну»¹³ .
Однако, самой заметной историей, связанной с увлечением Урусова шахматами, стала история, описанная Л.Н. Толстым в своих воспоминаниях. «Я помню, во время осады Севастополя я сидел раз у адъютанта Сакена, начальника гарнизона, когда в приёмную пришёл кн. С. С. Урусов, очень храбрый офицер, большой чудак и вместе с тем один из лучших шахматных европейских игроков того времени. Он сказал, что имеет дело до генерала. Адъютант провёл его в кабинет генерала. Через 10 минут Урусов прошёл мимо нас с недовольным лицом. Провожавший его адъютант вернулся к нам и, смеясь, рассказал, по какому делу он приходил к Сакену. Он приходил... затем, чтобы предложить вызов англичанам сыграть партию в шахматы на передовую траншею перед 5-м бастионом, несколько раз переходившую из рук в руки и стоившую уже несколько сот жизней. Несомненно, что было бы гораздо лучше сыграть на траншею в шахматы, чем убивать людей. Но Сакен не согласился на предложение кн. Урусова, понимая очень хорошо, что сыграть в шахматы на траншею можно было бы только тогда, когда было полное взаимное доверие сторон...»¹⁴ .
Именно игра в шахматы стала поводом для знакомства Урусова со служившим тогда подпоручиком артиллерии Львом Николаевичем Толстым, который никогда не отказывался отвлечься от ратных подвигов за шахматной доской, чем и заслужил привязанность «севастопольского гроссмейстера». Вскоре это знакомство перерастёт в крепкую дружбу, основанную не только на увлечении шахматами, но и на философских взглядах.
Урусов всячески пытался избежать лишних жертв и кровопролития, считая саму эту войну бессмысленной, что видно из его рассуждений в книге «Очерки восточной войны. 1854–1855 годы». В то же время жизнь на бастионе не удовлетворяла Урусова. Как человек действия он считал её «слишком однообразною, несмотря на частые, но не очень значительные с нашей стороны вылазки, на страшный огонь, направленный на укрепления, над которыми весь вечер и всю ночь летающие и разрывающиеся в воздухе бомбы представляли вид чудовищного фейерверка. Пробыв около месяца на 4-м бастионе, он находил эту службу слишком монотонною: ни одного штурма со стороны союзников, ни одной большой вылазки с нашей, частые тревоги без важных результатов!»¹⁵
В январе 1855 г. Урусова произвели в подполковники, а 16 февраля того же года назначили командующим греческими волонтёрами. Он всячески старался поддержать военный дух во вверенном ему небольшом легионе, время от времени устраивая ему смотр, что со стороны смотрелось как маскарад. «Одетые в разномастные костюмы, с фесками с нашитыми напереди медными крестами, в своей на перевязях, а иногда и русских сапогах, в полушубках и ятаганами, греки выстраивались на улице в длинные ровные ряды, перед которым на коне проезжал Урусов. Они что-то кричали по своему на том все и заканчивалось»¹⁶.
Вскоре Урусов вздумал просить начальство о назначении его в траншей-майоры. Эта должность, самая опасная из всех во время осады крепостей, состоит в заведовании теми частями войск, которые впереди линии укреплений, то есть на пространстве между бастионами и неприятельскими батареями, там, где находятся самые передовые ложементы, в которых сидят стрелки; особенно опасен момент смены солдат.
Урусов говорил, что по правилам статута военного ордена Св. Георгия траншей-майор, прослуживший бессменно один месяц на этом посту, получает обязательно Георгиевский крест. Начальство приняло его просьбу, и 23 марта 1855 г. он поступил траншей-майором на тот же бастион № 4, где все, предшествовавшие ему в этой должности офицеры были убиваемы одни за другими.
Во время пребывания в этой должности «Урусов исполнял свои обязанности с примерной деятельностью, распорядительностью, самоотвержением, следя за каждым движением неприятеля, всегда предупреждал о его намерениях и своей бдительностью уничтожил его покушения овладеть нашими траншеями и ложементами»¹⁷ . По неподтверждённым данным он мог познакомиться в это время с генерал-адьютантом инженером Эдуардом Ивановичем Тотлебеном, исполнившим важную роль в деле обороны Севастополя.
Решительность и храбрость Урусова сохранили ему жизнь в этот опасный период. За 28 дней пребывания траншей-майором он остался цел и невредим. По окончании срока он потребовал Георгиевский крест, в котором ему отказали. Оскорблённый Урусов продолжил ещё месяц службу на самом опасном участке, но Георгия так и не получил.
Возможность отличиться представилась Урусову в начале мая 1855 г., когда союзные войска начали наступление на Волынский, Селенгинский и Камчатский редуты. В тот момент шла отчаянная схватка за Камчатский редут, большинство офицеров было перебито или переранено, и генерал Степан Иванович Хрулёв, командовавший войсками обороны, назначил младших офицеров. Так Урусов стал во главе 3-го батальона Полтавского полка, отбив Забалканскую батарею у французов численностью своих людей всего в 500 человек. «Князь Урусов был в рядах своих солдат на вороном коне и в белом кителе. Он тихо подвигался вперед, окруженный войсками и ни разу не слез с лошади»¹⁸ . Во время этой осады и своей контратаки пехотинцев князь Урусов вызвал восхищение братьев по оружию. Его способность найти общий язык с молодыми солдатами, видимо, и сыграла решающую роль в успехе предпринятой им кампании. Его вылазки, перед которыми он любил повторять: «Братцы, лучший способ уцелеть во время броска – не стать целью!», удивительно походили на изящные шахматные этюды с победными эндшпилями¹⁹.
С.Л. Толстой в своей книге «Очерки былого» вспоминает, что Урусов остался жив лишь благодаря исключительной счастливой случайности, но именно эта случайность и принесёт ему желанного Георгия 4-й степени, которым его наградят 24 июля 1855 г. (№ 9615 по списку Григоровича и Степанова). Так, признавая его необыкновенную храбрость и военные достоинства, начальство в начале июня уже официально назначает Урусова командиром Полтавского пехотного полка, который стоял на бастионе № 2.
Ход войны не дал возможности ещё раз отличиться Урусову, и он мог довольствоваться лишь тем, что «в Севастопольском музее повешена картина <…> «Храбрый полковник князь Урусов приводит к присяге греческих добровольцев»²⁰ , Георгием и золотым оружием с надписью «За храбрость».
Военная карьера Урусова могла бы сложиться иначе, если бы не случай произошедший с ним в 1857 г. После окончания Крымской войны Полтавский полк был направлен в небольшой городок Перемышль Калужской губернии. За это время вспыльчивый и ищущий справедливости Урусов успел два раза поругаться с начальством и, как писал Л.Н.Толстому, «чувствовал, что не может отказаться от желания выйти в отставку»²¹ .
По мнению А.Н. Костьева, И.М. Линдера и С.Л. Толстого причиной отставки стало происшествие «из ряда вон выходящее». «По окончании Крымской кампании приехал ревизовать полк, которым командовал Урусов, какой-то генерал-инспектор из немцев, не участвовавший в военных действиях. Этот генерал оказался неприятным формалистом и на смотру придирался к разным мелочам. Урусов все время внутренно сердился, но сдерживался. Но когда генерал-инспектор за какую-то мелкую неисправность «дал в зубы» одному унтер-офицеру, с которым Урусов провел всю кампанию и которого особенно ценил, он не выдержал. Он неожиданно скомандовал: «На руку!» — то есть готовься к штыковой атаке. Передняя линия солдат немедленно исполнила команду, и вот генерал увидел ряд штыков, направленных прямо на него. После команды «на руку» непосредственно следует команда «в штыки», и генерал-инспектор испугался: вдруг сумасшедший Урусов так и скомандует, и он будет заколот. Генерал отскочил, сел в свою коляску и уехал. Он подал жалобу. Но поступок Урусова был так необыкновенен, что жалобе хода не дали, и дело было замято. По военным законам, Урусова должны были судить военным судом и приговорить чуть ли не к расстрелу. Но можно ли было приговорить севастопольского героя! Вскоре после этого Урусов представлялся Александру II. Он был любезно принят, но государь, хотя знал о его поступке, ни словом не упомянул о нем»²² . Урусов почему-то обиделся на это и подал в отставку. А при отставке он, как полагалось, был произведён в следующий чин, то есть в генерал-майоры. Во время войны 1877 г. он хлопотал о том, чтобы его опять приняли на военную службу, но ему отказали.

После выхода в отставку Урусов удаляется в имение Торбеево-Спасское, но продолжает вести активный образ жизни – занимается шахматами, увлекается философией, пишет труды по математике и свои воспоминания о Крымской кампании, которые пользовались спросом, публикует несколько заметок «Руководство к изучению шахматной игры» в издании «Шахматный листок» (1859–1861). Примечательно, что в конце 1860-х гг. Урусов избран президентом Шахматного клуба в Москве²³. Он постоянно проводит шахматные турниры в Москве, Петербурге, навещая своего брата в Ярославле, и даже в 1859 (?) едет в Варшаву сыграть с Петровым матч.
В 1862 г. Урусов начинает работы по возведению Спасского храма в Торбеево-Спасском. Архитектура храма не совсем типична для сельских храмов того периода. Световой барабан с куполом был перемещён по проекту из центральной части в алтарную. Большие окна подняты на значительную высоту над полом. Создаётся впечатление, что Урусов повторяет структуру и внутреннее пространство Инкерманского монастыря. Неяркий рассеянный свет средней части и высокие столбы-пилоны с узкими проходами с западной стороны как будто переносят зрителя в храм, вырубленный в скале. Для рода Урусовых было характерно возводить храмы, посвящённые Спасителю. Так поступает и Сергей Семёнович, добавив в проект храма правый придел, посвящённый мученице Татиане (в честь жены, на чьи средства и был возведён храм) и левый, Скорбященский придел, в память о павших воинах в Севастопольскую войну, особенно в Инкерманском сражении²⁴. По воспоминаниям современников в росписи храма участвовала его дочь, Лидия, украсив стены росписью.
1860-е гг. становятся для Урусова и временем активного общения с семьей брата и жены, с военными друзьями, среди которых он особенно выделяет Льва Николаевича Толстого. Близость фронтовых товарищей закрепляется, когда в 1868 г. он приезжает знакомиться с семьёй Толстого в Ясную Поляну, а вскоре становится и крёстным отцом детей Толстого: Марии, Льва и рано умершего Петра. Толстые считают его членом своей семьи настолько, что Софья Андреевна даже помещает в своей спальне портрет Урусова. Толстой настолько впечатлён образом мыслей своего друга, что называя его славянофилом, ставит наряду с такими именами как А.С. Хомяков, И.С. Аксаков И.В. Кириеевский, с последним, кстати, Урусов часто играл в шахматы и находился в дружественной переписке ещё до знакомства с Толстым.
Для большинства философские размышления Урусова казались недалекими, в то время как Толстой находил их оригинальными. По мнению С.Д.Урусова Толстой даже почерпнул из брошюрки Урусова исторические теории, которые внес в свой роман «Война и мир». Главной задачей всех философских размышлений Урусова было выявить «исторические закономерности с помощью математического анализа, что и было представлено в его сочинении «Обзор кампании 1812 и 1813 годов, военно-математические задачи и о железных дорогах» (1868). Урусов находил необычайное сходство между военными кампаниями и шахматными задачами»²⁵ . Доверие к мнению Урусова привело к тому, что Толстой во время работы над своим эпическим романом часто беседовал и советовался с Урусовым, доверял ему читать и даже править корректуру романа.²⁶
В 1869 г. Урусов лишается своей единственной дочери Лидии, умершей от туберкулеза, и Лев Николаевич приезжает утешить друга.
Последнюю попытку вернуться к военной карьере Урусов предпринимает в 1877 г., но получил отказ. Это сыграет решительную роль и в его намерении заниматься шахматами. По свидетельству очевидцев, уже в 1878 г. Урусов признает, что уединённая жизнь в подмосковном имении жены, занятия математикой, философией, историей привели к тому, что шахматы стали занимать в его жизни всё меньшее место. К слову сказать, за время своего увлечения шахматной игрой князь собрал богатую шахматную библиотеку и, когда решил бросить шахматы, то подарил всю шахматную библиотеку старшему сыну Льва Толстого Илье, который сильно увлекался шахматами. С.Л. Толстой вспоминал: «Хотя он и бросил игру, он, однако, играл с моим отцом, а перед его отъездом мы, т.е. отец и я, предложили ему сообща сыграть по переписке. После немногих дебютных ходов, не давших преимущества ни нам, ни ему, он прекратил игру»²⁷ .
Лев Николаевич Толстой находился в постоянной переписке с Урусовым, которому написал более семидесяти писем. К сожалению, когда Урусов узнаёт об «отступлении» Толстого от православия, он сжигает все его письма. «В письме от 1... 3(?) января 1878 года отец писал Урусову: «Приехав в Тулу, нашел ваше письмо <...> разорвал его на клочки» Он сделал это по просьбе самого Урусова. Урусов, оказывается, на него рассердился и написал отцу обидное письмо, но потом опамятовался и просил это письмо разорвать, не читая, что отец и сделал»²⁸ .
Очередным ударом для Урусова становится смерть в 1881 г. его жены Татьяны Афанасьевны. Говорят, эта утрата даже повлияла на его умственные способности, поскольку он стал жить уединённо в своем имении Спасском, не хотел никого видеть, задумывался и молчал целыми днями. Скорбь об утрате несколько уменьшалась, когда Урусов стал бывать в доме Толстых в Хамовническом переулке. Там он познакомился с соседом Толстого Василием Александровичем Олсуфьевым (1831–1883), с которым часто играл в винт. «Он решил непременно женить одного из племянников своей жены, Богдановых, на одной из барышень Олсуфьевых, что ему и удалось: его племянник Александр Матвеевич Богданов женился на Марии Васильевне Олсуфьевой»²⁹ .
Видимо именно к этому периоду относится портрет Сергея Семёновича Урусова, писанного с фотокарточки, как было модно в ту пору и ныне хранящегося в Зарайском музее-заповеднике.
Примечательно, что ссора, произошедшая между Урусовым и Толстым, не повлияла на их дружественные взаимоотношения. Сохранились письма Льва Николаевича 1889 г., когда он подробно своей супруге рассказывает, как проводит время у Урусова в имении Спасском: «Урусов очень мил дома с своими старыми богобоязненными и таким же, как он, барственным Герасимом и его сестрой Встает он в 4 и пьет чай и пишет свое какое-то мне непонятное математическое сочинение <...> Я нынче утром немного занялся, потом слушал сочинение Урусова. Как и все его писанья — есть новые мысли, но недоказанно и странно. Но он трогателен: живет, никаких раздоров ни с кем кругом себя, помогает многим и молится богу. Например, перед обедом он ходит гулять взад и вперед по тропинке перед домом. Я подошел было к нему, но видел, что ему мешаю, и он признался мне, что он, гуляя, читает часы и псалмы. Он очень постарел на мой взгляд»³⁰ .
В другом письме, 2 апреля, пишет: «Князь очень мил. Встает в 3, 4, ставит самовар, пьет чай. курит и делает свои вычисления. После обеда и весь день то же, за исключением отдыхов, пасьянса и гулянья. Боюсь, что все вычисления эти не нужны. У него есть эта неясность мысли, самообманывание, при котором ему кажется, что он решил то, что ему хочется решить. Папиросы, водка изредка, в малых порциях, и чай — боюсь, еще более затуманивают. Но простота и стремление к добродетели — истинные, и потому с ним очень хорошо. У него цветут розаны — много, и он советовал положить листки в письмо...»³¹
В это время в имении Урусова Толстой продолжил писать комедию «Плоды просвещения», статью об искусстве, много сил уделял «Крейцеровой сонате». В своём письме Урусову после этой поездки он напишет: «Редко проводил так хорошо время, спокойно, серьезно, любовно, как то, что провел у вас, и очень вас благодарю. Радостно тоже, что мы сблизились опять, и теснее, по-моему, чем прежде. Надеюсь, что уже до гроба... Любящий вас Л.Толстой»³² .
В конце 1880-х – начале 1890-х гг. Толстой начинает работать над повестью «Отец Сергий», для которой избирает прототипом своего друга князя Урусова. «Он пишет про юные годы князя Касатского: «Мальчик выдавался блестящими способностями и огромным самолюбием, вследствие чего он был первым и по наукам, в особенности по математике, к которой он имел особенное пристрастие, и по фронту и верховой езде. Несмотря на свой выше обыкновенного рост, он был красив и ловок. Кроме того, и по поведению он был бы образцовым кадетом, если бы не его вспыльчивость. Он не пил, не распутничал и был замечательно правдив. Одно, что мешало ему быть образцовым, были находившие на него вспышки гнева, во время которых он совершенно терял самообладание и делался зверем».
«Эта характеристика вполне подходит к Урусову. Он, так же как и Касатский, был ростом выше обыкновенного, красив, выдавался блестящими способностями, особенно к математике, был правдив, вспыльчив, самолюбив и, насколько мне известно, не пил и не распутничал. Он, так же как и Касатский, старался во всех делах, представлявшихся ему на пути, достичь совершенства и успеха, вызывающего похвалы и удивление людей; он также был искренно верующим, и у него, так же как у Касатского, сознание своего превосходства над другими перешло в послушание, в унижение паче гордости. В Урусове также таилась возможность пойти по тому же пути, по которому пошел и Касатский. Так, одно время он намеревался пойти в монастырь. А по своему характеру он мог для обуздания своей похоти, так же как и отец Сергий, отрезать себе палец или сделать что-нибудь в этом же духе. Конечно, кн. Касатский — не простой сколок с юн. Урусова, но в нем много черт, напоминающих его. Так отразился в произведении Л. Толстого один из старых его друзей»³³ .
Хотя Урусов отошел уже от практической игры, острота комбинационного зрения у него сохранилась. В письме к Софье Андреевне 24 апреля 1892 г. он писал из Ярославля: «Здесь начались шахматные состязания у брата, и я боюсь увлечься, ибо чувствую, что всех обыграю»³⁴ .

Последние годы своей жизни Сергей Семёнович провёл почти безвыездно в Спасском. «В этот период его жизни он сделался очень богомольным, постоянно молился, читал про себя псалмы, отлично знал церковную службу, нередко служил за псаломщика и пел на клиросе. Он даже хотел сделаться монахом и уйти в монастырь, но известный в те времена архимандрит Товия³⁵ отговорил его»³⁶ . Имущественные дела его пошатнулись. Из большого дома он перебрался во флигель, где обстановка была самая жалкая, почти нищенская. Мебель из дома была продана, парк сведён. Он не имел мужской прислуги и сам себя обслуживал. Его преданного слуги Герасима уже не было в живых.
В сентябре 1897 г. Урусова постиг удар, а 20 ноября его не стало.
 

Примечания

1. Род восходил к известному Едигею Мангиту, военачальнику Тамерлана, игравшему затем большую роль в Золотой Орде и сделавшемуся впоследствии владетельным князем Ногайским.

2. Толстой С.Л. Очерки былого.

3. Чин капитана в переводе на современный войсковой ранжир.

4. Урусовы. 6 коротких биографий. Воспоминания Софьи Урусовой. ОР РГБ. Ф 332.57.8

5. Так, например, он говорил, что может вычислить и предсказать дни смерти людей, что он вычислил день смерти Александра II и знает, когда умрёт его отец, но держит это в тайне. Он написал статью в доказательство того, что Павел не был убит, а умер естественной смертью. Во время глубокого мира он составил план обороны Москвы, так как уверял, что в случае войны с немцами русские будут немедленно отброшены за Волгу. Он всех людей подразделял на людей в точном смысле этого слова и на бесхвостых обезьян. Среди женщин он отличал «душечку», любящую женщину, и «чёрта», соблазнительницу. Он говорил, что все великие люди родятся в августе – Наполеон, Гёте, Лев Толстой и он сам родились в августе. По своим убеждениям он принципиально был монархистом, но презрительно относился к среде придворных и людей, унижавшихся перед царём и царской фамилией. Узнав как-то, что Александр III, едучи куда-то в коляске, посадил к себе на козлы офицера, он возмутился и сказал, что раньше такое унижение офицера было бы немыслимо.

6. История умалчивает о финансовом состоянии Урусова на момент женитьбы, известно лишь, что храм в Торбеево-Спасское был построен им в 1866 г. на средства жены.

7. Род Нестеровых. Выписка из общего гербовника.

8. Помещики 1812 года: Гребневская волость Богородского уезда

9. Помимо Александры и Татьяны детьми Нестеровых ещё указаны Мария, Вера и Елизавета (?), о судьбе которых мало что известно.

10. По некоторым источникам Урусов находил утешение в семье своего брата Дмитрия, по другим – в семье жены у Богдановых и, до ссоры, в семье Толстых в Ясной Поляне.

11. От Николая до Николая. Барятинский В.И. Из воспоминаний.

12. Берг Н.В. Записки об осаде Севастополя. М.: Кучково поле, 2016.

13. От Николая до Николая. Барятинский В.И. Из воспоминаний.

14. Севастопольский гроссмейстер. // Крымский телеграф. № 409 от 16 декабря 2016 года.

15. От Николая до Николая. Барятинский В.И. Из воспоминаний.

16. Берг Н.В. Указ.Соч. – С. 53

17. Из журнала «Русский архив» за 1903 г.

18. Берг Н.В. Указ.Соч. – С. 137.

19. Несыгранная партия князя Урусова. // По материалам газеты «Слава Севастополя». – 2014. 04 апреля.

20. Урусов С.Д. Записки три года государственной службы. М.: Новое литературное обозрение, 2009. – С. 39.

21. От Николая до Николая. Барятинский В.И. Из воспоминаний.

22. Толстой С.Л. Указ. Соч.

23. Урусов С.Д. Указ.Соч. С. 674.

24. Инкерманское сражение пришлось на 26 октября (6 ноября по новому стилю) в день чествования иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радосте». С тех пор в Инкерманском монастыре и в ряде московских храмов установлена традиция в этот день совершать панихиду по всем павшим воинам.

25. Урусов С.Д. Указ. соч. С. 675.

26. Урусовы / Портал шахматистам.рф

27. Толстой С.Л. Указ. Соч.

28. Толстой С.Л. Указ. Соч.

29. Толстой С.Л. Указ. Соч.

30. Толстой Л.Н. Собрание сочинений. Т. 19.

31. Толстой С.Л. Указ. Соч.

32. Толстой Л.Н. Собрание сочинений. Т. 19.

33. Толстой С.Л. Указ. Соч. 

34. Урусовы // Портал шахматистам.рф

35. Предположительно эта встреча Урусова с архимандритом Товия могла состояться в 1892 году, до назначения последнего наместником Чудова монастыря в Москве.

36. Толстой С.Л. Указ. Соч.

↑Вверх↑